Казачья колыбельная песня
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.
По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;
Но отец твой — старый воин,
Закален в бою:
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.
Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя
И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью...
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.
Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду —
Ты махнешь рукой...
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.
Стану я тоской томиться,
Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
Ты в чужом краю...
Спи ж, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой;
Да, готовясь в бой опасный,
Помни мать свою...
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
|
По преданию, стихотворение было навеяно пением молодой казачки Дуньки Догадихи над колыбелью ребенка, которое Лермонтов слышал в станице Червленой (Ткачев Г. А. Станица Червленая. Владикавказ, 1912. С. 211—212). Мотив «военной службы» взят Лермонтовым из казачьих колыбельных песен; некоторые подробности, видимо, подсказаны гребенскими лирическими песнями: «проводы добра молодца — красной девицей или молодой женой», которые стоят «у стремячка у правого» (см.: Мендельсон Н. М. Народные мотивы в поэзии Лермонтова: «Венок Лермонтову». М.; Пг., 1914. С. 194). Особенности народного стиля и миросозерцания переданы Лермонтовым так точно, что песня без изменений вошла в народно-поэтический репертуар.