Опять вы, гордые, восстали
   За независимость страны,
   И снова перед вами пали
   Самодержавия сыны,
И снова знамя вольности кровавой
Явилося, победы мрачный знак,
Оно любимо было прежде славой,
Суворов был его сильнейший враг.
.............

Самодержавия сыны (в черновом вар.: «тиранства низкие сыны»). Самодержавием в эти годы называли любую деспотическую власть (см., например, «Андрей Шенье» Пушкина, где эпитет «самодержавный» применен к якобинцам: «Казнил сих палачей самодержавных»). Гипотеза о том, что речь идет о восстании горцев, несостоятельна.
Неубедительно также предположение, будто стихотворение посвящено восстанию в Албании против турецкого ига.

И снова знамя вольности кровавой Явилося, победы мрачный знак. Трехцветное знамя произвело огромное впечатление на массы, не видевшие его с 1815 г. В газетных отчетах о восстании сообщалось, что вместо белого знамени Бурбонов появилось трехцветное знамя над зданием ратуши, над Собором Парижской богоматери, наконец над Тюильри. Не случайно, что и во втором стихотворении, посвященном июльской революции, — «30 июля — (Париж) 1830 года» имеются строки: «И знамя вольности, как дух, Идет пред гордою толпой». Выражение «Знамя вольности кровавой» (цитата из «Полтавы» Пушкина) объясняется тем, что это было знамя якобинского террора.

Оно любимо было прежде славой, Суворов был его сильнейший враг. Здесь речь идет, конечно, о славе Наполеона, войска которого под трехцветным знаменем одержали множество побед. Суворов был врагом наполеоновской Франции и, по признанию самих французских военачальников, — сильнейшим. В Италии он разгромил французские армии Моро и Макдональда. Легендарная слава героев Швейцарского похода, возглавлявшегося Суворовым, облетела весь мир. Вполне объяснимы и ст. «Опять вы, гордые, восстали» и т. д. «Опять» — потому что июльская революция 1830 г. была второй после Великой французской революции 1789—1794 гг.

охранилось лишь восемь начальных строк стихотворения, так как в рукописи над текстом стоят три звездочки; следующий лист рукописи, где, по-видимому, находилось продолжение, оторван. По положению в тетр. 7 устанавливается, что стихотворение написано не ранее второй половины июля (после стихотворения, озаглавленного «1830 год. Июля 15-го»), Из этого как будто следует, что название стихотворения не означает ни дату его написания, ни дату события. Важнейшим революционным событием в этот период была июльская революция во Франции, начавшаяся 27 июля (15 июля по ст. стилю) и закончившаяся 30 июля победой восставшего народа, отречением короля Карла X. Сведения о событиях в Париже стали известны в Москве в начале авг. 1830 г. и были в центре внимания русской общественности. Лермонтов до 13 авг. находился в Середникове и, очевидно, узнал об июльской революции на несколько дней позже, чем, скажем, петербургский почтовый директор К. Я. Булгаков (1782—1835), писавший брату 4 авг.: «У настолько и разговора, что о французских несчастных происшествиях... Все они ужасные!» (РА. 1903, № 11. С. 418). В загл. стихотворения, видимо, описка, объясняющаяся, по предположению Б. М. Эйхенбаума (ПСС-3, т. 1. С. 458), тем, что Лермонтов контаминировал месяц события (июль) с числом написания (10-е, но не июля, а авг.). См. также примеч. 123. Все другие попытки отнести стихотворение к какому-либо другому восстанию находятся в резком противоречии с текстом или со временем написания стихотворения. Восстание в Польше началось в нояб. 1830 г., на Кавказе никаких заметных побед горцев над русскими войсками в этот период не было, успехи албанских повстанцев против турецкого ига были временны и неустойчивы и широкого внимания европейской общественности не привлекли. Кроме того, А. В. Суворов не был «сильнейшим врагом» ни кавказских горцев, ни албанцев. Каждая строка стихотворения получает естественное объяснение, если его отнести к Франции. Комментаторам казался не подходящим для июльской революции ст. «За независимость страны». Однако он хорошо комментируется ходом июльской революции. Борьба против Бурбонов рассматривалась в июле 1830 г. как восстановление национальной независимости Франции. «Не было такой баррикады, не было такой группы или такого поста национальных гвардейцев, — писал один из современников, — где не вспоминали бы о том, что Бурбоны возвратились во Францию в обозе иностранцев и как трехцветное знамя, эмблема завоеваний 1789 г. и национальной независимости, было растоптано ногами и заменено знаменем старого режима и эмиграции» (Молок А. И. Июльские дни 1830 г. в Париже; «Исторические записки». 1946. Т. 20. С. 206). Чувство национальной ущемленности сыграло немаловажную роль в июльской революции: режим Бурбонов был дважды навязан Франции силою иностранного оружия.